Ключи счастья. Том 1 - Страница 78

К оглавлению

Я это чувствую. Расскажите мне о ней… когда-нибудь потом.

Сердце Штейнбаха тихонько бьется. Сама того не сознавая, она этой коротенькой фразой намечает перед ними будущее.

— Марк… У меня к вам просьба. Покажите мне портрет вашей жены… и девочки. Если… это вам не больно…

Он идет к бюро розового дерева, открывает потайной ящик.

— Моя жена в двадцать лет. Ее последний портрет.

— Она была очень красива. Блондинка?

— Да.

— Вы должны любить блондинок, Марк.

— Я люблю вас.

— Ах, спрячьте! Не надо! Мне стало больно. Я слишком ревную вас к прошлому. А ваша дочь?

Штейнбах снимает медальон на цепочке с груди и подает его Мане. Прелестное, маленькое личико с темными кудрями и печальными глазами обреченно глядит на нее с загадочным вопросом.

Маня со вздохом целует портрет.

— Маленький ангел… Где она теперь? Возьмите медальон, Марк. Вы не расстаетесь с ним?

— Никогда.

Опять наступает тишина. Дом молчит. Тихо догорает камин. Они сидят, обнявшись. Как брат с сестрой. Глаза Мани закрыты. Новый мир незримо рождается в ее душе.

Штейнбах нежно прижимает ее к сердцу.

„Вот все, что у меня осталось“, — думает он.

Часы бьют опять.

— Я с ума сошла, Марк. Надо идти!

— Когда же вы вернетесь?

— Сюда? К вам? Зачем?

— Странный вопрос! Разве вы… были здесь несчастны?

Она чувствует, что другие слова замерли на его губах. Но жалеть не надо. Нет… Нельзя любить двух' Николенька не простит. Лгать она не захочет.

— Я никогда не вернусь сюда, — печально говорит она. — Надо быть твердой. Надо сделать свой выбор. Я люблю Николеньку. И уеду с ним.

— А вы уверены, что он…

— Ну? Что вы замолчали? Что вы на меня так смотрите? Что вы думаете, Марк?

— Будьте мужественны, дитя мое! Приготовьтесь к удару. Но помните, Маня, что меня влечет к вам именно то, чего вам не прощает Нелидов. Мы оба с вами — дети несчастья. И встретились недаром.

— Постойте… Пустите меня! Это какой-то кошмар. Вы такой странный… Отчего вы дрожите? Я никогда не видела вас таким. Что вы. знаете, Марк? Что вы знаете? Говорите все!

— Слушайте, Маня», Мы вею эту неделю стерегли друг друга там, как два зверя в лесу. Он боялся, что я уеду сюда, за вами. А я нарочно тянул переговоры с бельгийцами, чтоб выгадать время и втравить его ж сделки. Да. Не надо глядеть на меня такими глазами! Я знаю его слабости. Теперь он не может выехать, пока не покончит переговоры. Он любит деньги. Они ему нужны.

— Вы лжете! Это вы любите деньги. Потому чтобы жид… А! Как вы вздрогнули. И я рада, что вам больно. Рада…

— За что эта ненависть?

— Вы думаете, что все и всех можно купить?

— Это чужие слова.

— Да, это его слова. Он вас ненавидит. И он прав… Вы сделали низость… О, какую низость!

— Я люблю вас. В этом мое оправдание.

— Ах! На что мне ваша любовь? Я топчу ее ногами… Слышите? Вот! Как эту тряпку…

И, рванув свой носовой платок, она швыряет его на пол.

— Вы хотите меня оскорбить? — спрашивает он. И губы у него белые.

— Да… Да… Хочу! Что же вы не оскорбляетесь!.. У вас нет гордости. Я презираю вас?

— Куда вы?

— Домой, конечно. Я сейчас дам ему телеграмму.

— Напрасно, — холодно и твердо говорит Штейнбах. — Он не приедет.

— Как вы смеете??

— Не приедет. Хотите на пари? Он вернется, когда, получит деньги. Не раньше Ему предлагают пятьдесят тысяч. Не дорого же он оценил вас.

— Молчите! Молчите! Не смейте смеяться! О, какая низость? А я считала вас великодушным…

— Вы не прощаете мне, что я люблю вас? — Он тоже любит меня.

— Так где же он?

Маня молчит, растерявшись.

— Он приедет завтра.

— А я уже здесь! И буду бороться за вас до конца. О чем же он думал? Безумец! О чем же он думал? Почему он не кинулся сюда, вслед за мной?

Маня, онемев от удивления, глядит в это искаженное страстное лицо. Чужое, незнакомое… Так вот он какой! Маска спала.

Силы вдруг оставляют ее. Она садится. Шляпа падает из ее рук на ковер.

— Маня… Маня… Не надо плакать! Не надо волноваться… Простите! Я потерял голову… Ну, взгляните на меня! Скажите, что я должен делать, чтобы вы были счастливы? Но ведь и вы не щадите меня. Вы подвига требуете от меня.

— Марк! Мне страшно… Неужели вы способны сказать ему…

— Я? Нет. Но вы сами не станете лгать, если он поставит вопрос ребром. Разве он из тех людей, которые прощают девушке прошлое? Он оттолкнет вас. И вы вернетесь ко мне.

— Никогда! Неужели вы думаете, что я помирюсь с его охлаждением? Неужели вы думаете, что вы можете мне заменить его?

— Нет. Но не все ли равно, в сущности? Он ли! Я ли? Разве для такой, как вы, индивидуальность должна иметь роковое значение?

— Вы… бредите? Что вы говорите, Марк?

— Нет. Это мое глубокое убеждение. Вы — новая женщина, Маня. Ваша любовь к Нелидову — болезнь, которая пройдет. Ошибка, которая забудется. Вы сейчас роковым образом повторяете чужие ошибки. Вы идете по торной дороге. Но это «ошибки молодости». Неизбежная дань традициям. Ваша душа созреет и свергнет старые заветы. Вы будете любить любовь и того, кто даст вам ее восторги. Наконец, с любовью не все кончается в этом мире для таких, как вы. И вы сумеете утешиться. Это не мои мысли, Маня. Я вам скажу потом… Когда вы сюда вернетесь.

Она встает и молчит несколько мгновений, как бы думая что-то, как бы решаясь на что-то. Лицо ее вдруг смягчается. И становится важным и печальным.

— Слушайте, Марк… Подите сюда и сядьте!.. Это наш последний разговор. И я говорю вам на этот раз без ненависти и мести, серьезно и искренно: я люблю вас обоих. Да… Обоих. Разным… о, каким разным чувством! Но одинаково сильно, глубоко и прекрасно. Как дрожит ваша рука! Разве вы этого не знали? Вы, мудрый и тонкий?